Подкидыш - Страница 67

И, конечно, следует немедленно послать курьера к бабке Настасье.

Гонец из Москвы прибыл поздним вечером этого же дня. Выслушав его и забрав привезенный им пакет, император подошел к зеркалу, дабы окончательно убедиться в том, что оттуда на него посмотрит законченный идиот. Потому как только покинувшего царскую приемную послал в путь вовсе не Остерман. И не любой из Долгоруковых, не Голицын и даже не Головкин. Инициативу проявил Лесток, приехавший в Москву в свите Елизаветы, но не приглашенный императором в Петербург. Ибо видеть этого лощеного хлыща рядом со своей Лизой у Новицкого не было ни малейшего желания. Однако что он там пишет?

По прочтении письма никаких сомнений у императора не осталось. Лесток сообщал, что Михаил Голицын с Василием Долгоруковым ведут подозрительные речи в Преображенском полку. Кроме того, Голицын уже несколько раз неизвестно зачем посылал гонцов в Санкт-Петербург, причем в последний раз — с большими деньгами. А недавно, крепко напившись, при дворне кричал, что царь Петр — неумный мальчишка, на которого давно пора найти управу.

Скотина этот Лесток, подвел итог император. Потому что если бы в Преображенском полку происходило что-то хоть отдаленно похожее, то давно бы у меня про это лежали два независимых доклада — один от бабки, другой от Павшина. А с фельдмаршалом Голицыным этот немецко-французский интриган и вовсе сел в лужу. У старика больная печень, которая сведет его в могилу в конце этого года, и он вообще не пьет ни грамма. Эх, Миниху надо было отправляться не в Сарское, а на московский тракт, ловить там гонцов. Ведь этот Лесток, получив известие о провале своей миссии, вполне способен сбежать. Хотя, может, еще не поздно? Да и не факт, что он сразу куда-нибудь намылится. Ведь козел считает, что император, пусть даже и выживший, должен быть благодарен ему за донос. Ловля же курьеров на одной из самых оживленных дорог империи может вызвать ненужный ажиотаж. Так что урода лучше потихоньку арестовать, и все. Кому это поручить — Миниху, Ягужинскому или еще кому-нибудь?

Но тут Новицкого что-то знакомо кольнуло. Опять он пропустил какой-то факт! И, значит, надо садиться и вдумчиво соображать, пока впечатления еще свежи. Итак, сначала он подумал про арест, и тут вроде ничего не шевельнулось. Затем вспомнил Миниха, а потом…

Вот оно, облегчено вздохнул молодой император. Когда в Центре ему рассказывали про Лестока, то упомянули, что тот был дружен с Ягужинским на почве совместных пьянок и походов по бабам. Причем как-то раз Павлу Ивановичу даже пришлось отмазывать своего приятеля от нешуточных неприятностей, произошедших из-за того, что тот переспал с дочерью кого-то из приближенных Петра Первого. Кстати, так и не отмазал, и отправился Лесток в ссылку, откуда был возвращен уже при Екатерине.

Значит, в любом случае Ягужинскому поручать его арест нельзя, сделал первый вывод Новицкий. Следующий же состоял в том, что этим вечером он, император, соображает даже хуже, чем утром. Ягужинский с Минихом в Питере, а Лесток в Москве! Где в скромном доме на краю Дорогомиловской ямской слободы давно живет добрая старушка по имени Анастасия Ивановна. И если уж она не найдет, кому поручить незаметно украсть далеко не самую важную персону в городе, то Новицкому туда лучше вообще не возвращаться. А на первом же попавшемся корабле сбежать из императоров в Америку, где купить ферму и заняться выращиванием кукурузы. Или для этого тоже нужны мозги?

Итак, садимся писать письмо бабке, закруглил размышления молодой царь. Туда вложим послание от Лестока, а от себя добавим, что оную фигуру нужно быстро, но незаметно поймать. После чего препроводить в Лефортовский дворец и сдать там под личную ответственность Афанасию. Для подобных дел в подвале уже два месяца как были оборудованы три обычные камеры и одна допросная, пока пустовавшие. Вот пусть мажордом и осваивает еще одну грань своих многочисленных обязанностей, в будущем наверняка пригодится. А бабка, кажется, говорила, что знакома с племянником знаменитого московского палача Емельяна Свежева. Впрочем, это неважно, племянник он будет или троюродный внук, лишь бы дело знал. В общем, Лесток должен быстро рассказать о своих планах и сообщниках — за это ответственной назначается сама Анастасия Ивановна.

К удивлению Сергея, бабка не очень торопилась с ответом. Император успел выслушать рапорт вернувшегося из лесов Миниха о том, что он никого не поймал и поэтому не верит, что в Сарском орудовали обычные разбойники — эти бы наверняка попались. А весточки из Москвы все не было. Прошла неделя, Миних вновь занялся паровым кораблем, а царь с цесаревной все-таки съездили на два дня в Стрельну, где в числе прочего позагорали. Вечером Елизавета пришла в ужас от того, как покраснела ее белая кожа, и Новицкому пришлось чуть ли не полночи убеждать бедную женщину в том, что такая краснота не опасна, она скоро сойдет, и на ее месте образуется очень красивый загар. И вообще, он, Петр, любит свою Лизу вовсе не за цвет кожи.

По возвращении в Питер царь узнал, что из Совета пришел положительный ответ относительно финансирования адмиралтейского батальона и восстановления дома в Сарском, а вот насчет средств для окончания строительства дворца и парка в Стрельне императора вежливо просили немного обождать — мол, деньги обязательно будут, только чуть позже. К осени, например, или на самый крайний случай к зиме, но уж никак не позже следующего лета. Осмелели там без нас с Христофором Антоновичем, гады, подумал Сергей. И когда же, в конце концов, придет письмо от бабки — не случилось ли с ней чего?