Подкидыш - Страница 34

— Пока все, — усмехнулся Миних. — Вот только не совсем я понимаю — а чего ты их вовсе не разогнал? Ведь момент был такой, что вряд ли кто воспротивился бы.

— Разогнать недолго, но зачем? Даже если не брать во внимание, что по возрасту у меня должен быть опекун, этот Совет — довольно полезная вещь. Как-никак управляет государством. Правда, довольно плохо, но причина тут ясная, и называется она — безответственность. Ведь ни перед кем они за свою службу не отвечали! Разве что если один вдруг вздумал бы творить что-то идущее вразрез с интересами всех остальных, его бы сразу укоротили, но таких дураков там нет. И кому в таких условиях придет в голову печься об интересах державы? Однако со вчерашнего вечера все изменилось. Теперь Совет отвечает перед нами с тобой, а это совсем другое дело. Кстати, если вдруг кто из них по привычке начнет вместо государственных интересов блюсти свои собственные, с оными идущие вразрез, а я буду сомневаться, что с таким человеком делать… ты мне напомни про сегодняшний наш разговор. Договорились? Вот и отлично. Возвращаясь же к Совету — мне кажется, что со всеми его делами вполне могли бы справиться Остерман да Головкин. Его я, кстати, собираюсь завтра пригласить сюда, побеседовать. А остальные если и нужны, то только для того, чтобы этим двоим было против кого держаться вместе. Перегрызутся ведь иначе канцлер с вице-канцлером, как-то они не очень любят друг друга. Единственно, чего я ныне опасаюсь — не поднял бы Василий Долгоруков своих преображенцев.

— Вот сейчас это будет самый настоящий бунт, государь. Не думаю, что пойдет на него фельдмаршал. Семеновцы-то все как один за тебя встанут. Хотя… пес его, Василия, знает, чужая душа потемки.

— То-то и оно. И чтобы нам в этих потемках не блуждать, нужно найти в том полку хотя бы пару преданных царю офицеров да десяток солдат. Посулить, что за мной верная служба не пропадет, и поставить задачу. Коли вздумает Долгоруков поднимать свой полк, тут же пристрелить его. А уж что после этого кричать — надо еще придумать.

— Найду я таких людей, государь. Вот только…

— Понимаю, деньги нужны. Отыщем. Кое-что у меня уже есть, а мало будет — Совет добавит. До чего, кстати, он там без меня договорился?

— Принято решение, что надо составить кондиции, в коих будет четко прописано — что Совет может делать своей волей, а что император, не спрашивая разрешения. Писать эту бумагу будет Головкин, обещал управиться за два дня. Кстати, мне он приватно сообщил, что не против видеть тебя на посту председателя, а я тогда буду простым членом.

Это у них что, хобби такое, подумал Сергей, кондиции сочинять? Анне Иоанновне не получилось подсунуть, чтобы она, значит, их "изодрать высочайше изволила", как было написано в официальном бюллетене, так теперь мне хотят всучить? До чего же упорные люди. И сказал:

— Ишь ты, какой он умный. Это ведь будет прямое нарушение завещания Екатерины Первой! Нет, такие резкие движения нам делать еще рано. А вот принять меня туда кем-то вроде ученика… хотя нет, слово какое-то не очень. Пусть я стану ассоциированным членом без права голоса — пора уже потихоньку начинать вникать в государственные дела. Если же дойдет до того, что и твои три голоса не помогут, то мой все равно ничего не даст. Так что я лучше вместо этого голоса буду с собой пистолеты брать.

— Ты из них стреляешь-то хорошо?

— Думаю, что да, но точно сказать не могу, потому как ни разу не пробовал. Дашь несколько уроков?

— Надо же, — рассмеялся Миних, — а держал ты их так, будто с ними родился. Уроки же лучше брать у Губанова, он по пистолетам настоящий мастер.

— Спасибо, сегодня же к нему обращусь. А Совет что, до самого утра заседал?

— Нет, они еще ночью разъехались. Я же завернул в дом Ушакова, на покойников посмотреть, ибо были у меня сомнения, что Остерман смог с ними так лихо справиться. Как ни удивительно, но, похоже, не наврал вице-канцлер. Ранки маленькие, как раз под калибр его пистолетика. Вот только двое слуг куда-то делись, это мне непонятно. И еще — виноват я пред тобой, государь, что присоветовал обратить внимание на Ушакова.

— Был бы виноват, и сильно, если бы все кончилось плохо, — усмехнулся Сергей. — А раз оно получилось вроде и ничего, то вина твоя совсем невелика. Насчет же тех двоих… Может, они были особо доверенными при Ушакове и знали что-то о его планах — не сам же он собирался дворец поджигать. Глянули, что хозяин мертв, и пустились в бега, — предположил Новицкий, а сам подумал, что Гаврила с Пахомом, получается, зажмурили всего двоих. Действительно, бабка предоставила неплохих специалистов! Пора, пожалуй, расширить ей как финансирование, так и круг задач.

Чем молодой царь и занялся разу после обеда, ибо Анастасии Ивановне аудиенция была назначена на два часа дня.

— Спасибо, бабушка, твои работники оказались весьма умелыми, — начал Сергей, — и это позволяет строить более серьезные планы. Но прежде чем мы к ним перейдем, скажи — чем тебя наградить за верность да распорядительность?

— Ох, государь, так мне, старой, уже ничего и не нужно. Жить есть где, от голода не пухну, денег твоими милостями побольше стало, а уж какое ты уважение оказываешь, так я иногда сама себе завидую.

— Получается, ничего я для тебя сделать не могу?

— Можешь, ой как можешь, только не для меня, а для моей внучки. Любимая она у меня, смотрю я на нее и радуюсь — ну прямо вылитая я в молодости, только еще красивей. А уж умница — просто страсть какая! И понимает она, что достойна лучшей доли. Целых девятнадцать лет девице, а она все не замужем! Я уж устала сватов-то подальше посылать, а она согласна выйти только за дворянина. Да где ж его взять, чтоб согласился?