Подкидыш - Страница 14

Сергей считал, что во многих случаях наиболее прогрессивным является принцип самообслуживания. Например, если противник способен сам себе выкопать яму, то ему-то, императору, зачем руки марать об лопату? Не царское это дело. Правильнее будет создать условия, при которых оппонент по своей воле с воодушевлением возьмется за шанцевый инструмент. Как в случае с Саломатиным — ведь Новицкий очень старался создать у того мнение, что он, кандидат номер семь, приложит все свои немалые способности и вообще наизнанку из шкуры вывернется, лишь бы выполнить задание как можно лучше и быстрее. Тот поверил и сделал ставку именно на Новицкого, а дальнейшее теперь было делом техники. Правда, в восемнадцатом веке невиданной, но это не страшно, учили Сергея на совесть, да и сам он с детства интересовался именно техникой.

Вот и Совету предстояло в ближайшее время потихоньку начать копать под себя, любимого. Но не ограничиваться только этим, а параллельно еще и поднять авторитет его величества Петра Второго.

Еще за погода до переноса, изучая материалы по эпохе от Петра Первого до Екатерины Второй, Сергей наткнулся на указ о вольности дворянства. И сделал вывод, что Петра Третьего отодвинули от власти правильно — ну нельзя же быть столь безответственным! И неважно, что по большому счету тот указ был вполне своевременным — России заведомо не требовалось столько служащих, сколько было дворян. И он просто легализовал то, за что раньше приходилось давать взятки. Но форма-то, форма! Разве можно хоть что-то давать просто так, на халяву? Ладно бы еще под давлением, как это сделал Николай Второй после японской войны. Что все равно было не лучшим выходом, потому как продемонстрировало слабость власти. Но на Петра Третьего вообще никто не давил! А он взял да и бесплатно даровал дворянству вольности, за что благодарное благородное сословие его вскорости и прибило.

Сергей не собирался повторять будущих ошибок своего сводного двоюродного то ли брата, то ли племянника. Дворянство хочет вольностей? Это пожалуйста, мы готовы пойти ему навстречу, однако только после уточнения прейскуранта. Но почему оные вольности надо даровать одному дворянству — то же духовенство чем хуже? Или купечество, а тем более крестьянство. Нет уж, если давать, то всем. А у кого нет денег — ничего страшного, пусть отработает или отслужит в солдатах.

Потому как крепостное право надо потихоньку отменять, в этом у нового императора не было сомнений. Но именно что потихоньку, без резких телодвижений, как в недоброй памяти 1861-м году. Чтобы подавляющая часть и народа, и дворянства как минимум до середины процесса вообще не понимала, что происходит.

Вот поэтому новый император собирался сегодня же вечером начать писать указ "О вольности сословий", причем первый вариант, который заведомо не будет претворен в жизнь. Естественно, Совет его тут же зарубит, чем восстановит против себя немалое количество народа. То есть возьмет лопату и, поплевав на руки, приступит к работе. А ему, Сергею, останется только присматривать за процессом. Чтобы в случае снижения энтузиазма подкинуть еще что-нибудь, и так до тех пор, пока яма не обретет достаточной глубины. Кстати, такой уж большой и не требуется, ведь туда должны поместиться только Долгоруковы с Голицыными, Остерман же с Головкиным пусть пока постоят на краю, авось это и поспособствует более правильному пониманию ситуации.

Глава 7

Первого февраля в Успенском соборе Московского Кремля состоялось торжественное богослужение, посвященное чудесному исцелению его величества Петра Второго. Естественно, что виновник торжества на нем присутствовал.

Для доставки императора в Кремль был подан санный экипаж, размерами несколько превышающий то, что ожидал увидеть Сергей. Потому как вообще-то его предшественника возил небольшой черный возок с двумя дверьми и двумя окнами, запрягаемый четверкой лошадей. Здесь же их было восемь, а само транспортное средство по размерам примерно соответствовало микроавтобусу "Газель", разве что было немного повыше. Дверей было четыре, а окон — прорва, но мелких и со стеклами весьма относительной прозрачности, которые к тому же почти сразу запотели. Поэтому Новицкому почти не удалось посмотреть на Москву восемнадцатого века, о чем он и не очень сожалел. В свое время карты города были изучены достаточно подробно, а привязку их к местности лучше проводить верхом, но это будет потом. В конце концов, до ближайшего приличного пожара еще семь лет, так что никуда она, эта Москва, не денется. Кстати, именно во время того пожара предстояло расколоться Царь-Колоколу, и Сергей собирался ближе к делу принять какие-нибудь меры. Интересно же послушать — будет он звонить или нет?

Само богослужение не вызвало у молодого человека особых эмоций, потому как предмет "Основы православия" он в свое время сдал на "отлично", и преподаватель, маленький пожилой еврей, не имел к ученику вообще никаких претензий. Кроме того, каждое воскресенье курсанты посещали церковь для выработки должного автоматизма в этом деле. Тем более что архиепископ Феофан, проводящий службу, был предупрежден — молодой царь еще не совсем оправился от болезни, так что без нужды затягивать богослужение ни к чему.

Царя поддерживали под руки двое — справа генерал-аншеф Миних, слева духовник его императорского величества протопоп Василий Пряхин, недавно вышедший из запоя, посвященного чудесному явлению ангела. Сей достойный муж смотрел на свое духовное чадо с немалой опаской, потому как уже имел с ним беседу незадолго до выезда в Кремль.